Чему учит ислам, говоря о Боге, о человеке и о духовных ценностях

Хотелось бы высказать несколько слов о том, что представляет из себя ислам, и чему он учит, говоря о Боге (Аллахе), о человеке и о духовных ценностях.

Сведения об этом взяты из “Книги единобожия” Мухаммада ибн Сулеймана ат-Тамими (издательский дом Бадр, М., 2000). Не имея оснований подвергать сомнению высказывания членов редакционной группы, согласно которым “ни один вывод имама ат-Тамими не противоречит аятам Корана и достоверным хадисам... и в этом призыв к здравомыслящим людям...”, при ссылках на этот источник будет указываться номер страницы, на которой находится текст цитируемый или приведший к указанной мысли.

И для христиан, и даже для атеистов, разоблачающих “религиозные заблуждения”, обычным является представление о Боге, как о существе бесконечном в пространстве и безначальном во времени, всемогущем, наполняющим Собой всё, и ничем не ограничиваемым; простым, то есть не состоящим из слагаемых величин, поскольку то, что сложено, предполагает взаимодействие между слагаемыми и их изменение и ограниченность из-за того, что сами слагаемые ограничены и конечны и их суммирование не может иметь своим результатом безграничность и бесконечность. Бог есть дух, не подвластный пространственно-временным закономерностям, таким, как перемещение в пространстве или изменение состояния. Кроме этого известно, что Бог троичен, а, по существу Своему, насколько это доступно человеческому пониманию, Бог есть любовь и поэтому Он хотением не хочет смерти грешника, но хочет, чтобы все люди обрели вечную жизнь, что без Него невозможно, ибо Он и есть Жизнь и Источник всякой жизни.

Поистине неисповедимы пути Господни, Который помогает человеку и добро и зло использовать во благо. Так и в “Книге единобожия”, предназначенной свидетельствовать истину ислама, невольно, из-за добросовестности автора, воплотилась и обнаружилась несостоятельность ислама, как религии, ведущей человеческую душу к спасению от вечной смерти. При чтении этой книги создаётся впечатление, что многочисленные труды мусульманских учёных имеют своей целью приведение неудобовразумительных высказываний хоть в какое-то соответствие со здравым смыслом и объективной реальностью.

Не имеет смысла рассуждать о природе и свойствах любви с приверженцами ислама, для которых представление о ней ограничивается плотским совокуплением или эстетическим наслаждением красотой тварных существ. Да и какая, хотя бы плотская, может быть любовь у обладателей гаремов, если любовь – это потребность единства и самоотдачи? Объединившись с одной женой и отдав себя ей будет ли человек искать многожёнства? Да и несовместимо единение с умножением.

Понятие о Троице также не приемлется приверженцами ислама. Обусловлено это, по-видимому, свойствами того, кто принуждением и обманом заставил мусульман считать себя богом, а также тем, что люди склонны отрицать то, что не в состоянии понять. Но претендующий на понимание Троицы пусть сделает меньшее – пусть поймёт сам себя и объяснит, хотя бы себе самому, как его ум рождает мысль, которая не отделима от ума и в то же время не является умом; как та или иная мысль сопровождается тем или иным настроением (духом), которое неотделимо от мысли, но мыслью не является. Кто сможет в этом разобраться, тот, быть может, и посмеет рассуждать о Троице.

К сожалению, в последнее время часто приходится слышать о доброте ислама. Но добро не бывает принудительным, а принуждающий самим фактом принуждения обнаруживает отсутствие доброты и в себе самом и в том, к чему принуждает. А ислам - религия, к принятию которой изначально принудили самого “пророка”. Вот как сам он рассказывает об этом: “Явился ко мне Джибрил, когда я спал, с парчовым покрывалом, в которое была завернута какая-то книга, и сказал: “Читай!” Я ответил: “Я не умею читать.” Тогда он стал душить меня этим покрывалом, так что я подумал, что пришла смерть. Потом он отпустил меня и сказал: “Читай!” Я ответил: “Я не умею читать.” Он опять стал душить меня им, и я подумал, что умираю. Потом он отпустил меня и сказал : “Читай!” Я ответил: “Что читать?”, желая только избавиться от него, чтобы он опять не стал делать со мной то же, что раньше. Тогда он сказал: “Читай! Во имя господина твоего, который сотворил…” (Коран 96, 1-5) (Жизнеописание посланника Аллаха, Ибн Хишам. Москва. Хрестоматия Ислама. 1994 г.)

И по настоящее время ислам раcпространялся войной и поддерживался принуждением.

Религия эта может показаться противоречивой, но, при всех своих противоречиях, она очень последовательно оправдывает всякое зло, призывая к непрекращающейся войне, которая должна вестись даже при отсутствии военных действий – жизнью, имуществом, словом. Это и есть Джихад, который не должен прекращаться никогда, но может изменяться в зависимости от условий, в которых ведётся. Всевозможные договорённости мусульман о “мирном урегулировании” любых вопросов могут рассматриваться как вынужденные и заведомо лицемерные, равно как и улыбчивые разглагольствования о доброте, которой учит ислам и о “милосердии Аллаха”. Кому служит человек, тому он и раб, а любая война - это служение духам ненависти и злобы (248).

Вся прочая информация о Боге и об обязанностях человека по отношению к нему, мягко выражаясь, приводит в недоумение. Оказывается, человек обязан возвеличивать и обожествлять Бога, быть справедливым к нему и соблюдать его права (51).

Но обыкновенный здравый смысл подсказывает, что обожествлять можно только то, что не является Богом, возвеличивать – то, что не является великим и нуждается в человеческом возвеличении. Богу же можно лишь поклоняться, исповедуя (признавая) Его непревзойдённое величие и благость.

А соблюдать чьи-либо права можно только в том случае, когда претендующий на них реально не располагает ими, не в силах их отстоять без признания этих прав человеком. Может быть, “Аллах” и обязывает ко всему этому людей. Кроме того, если “Аллах” всё предопределил, то предопределено им самим и не является преступлением умаление его прав.

По отношению к человеку “Бог” мусульман может хитрить и вводить в заблуждение. Для чего ему это нужно – совершенно непонятно и само по себе, но ещё более непонятным это делается, если учесть учение ислама о “предопределении с его добром и злом” (9), согласно которому “ничего не происходит без Его желания и ничто не выходит из под его воли, и ничто не отклоняется от Его предопределения и ничто не совершается без Его управления. Для каждого неизбежно Его предопределение и ничто не убежит предписанного для Него” (11-12). Поскольку предопределения недостаточно, то – на всякий случай – вводится предуставление, предустроение, предрешение (225).

Правда, учение о предопределении достаточно противоречиво. Осуществилось предопределение достаточно просто: “первым, что создал Аллах, было перо. Затем Он повелел ему: Пиши! Записывай меру всего вплоть до наступления Часа” (228), то есть, “всё сущее до дня воскресения” (228). “Тот же, кто не уверует в предопределение с его добром и злом, будет сожжён Аллахом в огне” (228). Но одновременно с этим утверждается, что “Аллах не вынуждает Своих рабов поступать вопреки тому, что им хочется, а представляет им свободу выбора” (229). И хотя вера в предопределение является одной из основ ислама и обязательна для мусульманина, понять как предопределение совмещается в сознании мусульманина с понятием свободы достаточно трудно, если не учитывать одно пикантное обстоятельство, тоже содержащее некоторое противоречие.

“Неприкосновенны имущество и жизнь того, кто сказал: нет божества кроме Аллаха и отрёкся от поклонения всему, кроме Аллаха” (62). Но при этом следует иметь ввиду, что “любое же сомнение или колебание лишает неприкосновенности имущество и жизнь человека. Насколько велика и грандиозна эта проблема! И насколько же убедительно и красноречиво данное разъяснение, и насколько неопровержимы аргументы для любого спорщика!” (63). Аргумент заметен только один, но весьма весомый: будешь сомневаться – ограбим и убьём. Только оценив его по достоинству, начинаешь ощущать и ценить собственную свободу и “вкус веры” (227). И сомнения не только в предопределении отпадают сами собой, но даже в том, что шайтана, услышавшего украдкой слова “Аллаха” и несущего их к колдунам на землю, сбивают падающими звёздами, но не всегда это удаётся (95-96): то ли прицельные приспособления несовершенны, то ли шайтаны хорошо обучены противозвёздным манёврам.

Не только сомнения “лишают жизнь человека неприкосновенности” (63), “Колдун наказывается ударом меча” (126). Так определил “посланник Аллаха”. Поэтому “Умар ибн аль-Хаттаб издал указ убивать каждого колдуна и колдунью, и мы убили троих” (126). Но защита от колдунов - дело довольно обычное. Подкупает непосредственность, почти детская простота нравов: нашёл колдуна - убил колдуна. Не в этом широта взглядов и человеколюбие ислама, а в том, что “определённого рода красноречие, клевета и сплетни также расцениваются как колдовство” (127).

Вера в дурные приметы считается грехом. Для искупления этого греха человек должен сказать: “О Аллах! Нет добра, кроме Твоего добра и нет зла, кроме Твоего зла...” (136).

И снова сомнения и недоумения. Природа добра и зла столь различна, что не может совмещаться, а об “Аллахе” говорится, что “он есть приносящий пользу и вред” (159), что иногда он “хочет добра Своему рабу, а иногда желает зла для Своего раба” (165); что “Он – приносящий зло, Он - дарующий блага” (93).

Приведённые цитаты наводят на мысль о том, что “Аллах” либо изменчив и склоняется то к добру, то к злу, либо слагаем из разнородных частей. Ни то, ни другое не может быть свойственно Богу, как не может быть свойственно Вездесущему и Всеведающему перемещение в пространстве. А об “Аллахе” говорится, что “Он тот, Который сотворил для вас всё, что на земле, а потом вознёсся к небу... а потом вознёсся на Трон” (224). Видимо, он ежедневно слезает с трона “в последнюю треть ночи, когда Он опускается на ближайшее небо” (146). Беспокойный какой-то, непоседливый. И что ему, если он вездесущий, не сидится на одном месте?

Каждый мусульманин обязан верить клятве именем “Аллаха”, но если клятву произносит человек, в сердце которого “нет той степени возвеличивания Аллаха, которая убедила бы в правдивости его клятвы, то можно не верить” (195).

Колдовство карается смертью, но о приятном красноречии, которое само по себе относится к колдовству “Умар ибн Абу аль Азиз сказал: клянусь Аллахом, это – разрешённое колдовство” (129).

Произвольность и неожиданность аргументации, допускаемой исламом, откровеннее всего обнаруживает сообщение “пророка” о “хариджитах, которые совершали намаз, держали пост и читали Коран, но вместе с тем он раскрыл их неверие, приказав убивать их” (102). Приказано убивать – значит, они неверные.

Кстати сказать, одним из смертных грехов является “запрещённое Аллахом убийство, иначе, как по праву” (126).

Вся эта путаница приводит к тому, что “мусульманские учёные постоянно исследуют и стараются самостоятельно решать вопросы юридическо-теологического характера” (179). Никого не смущает возможность ошибочного решения, вводящего людей в заблуждение, поскольку “посланник Аллаха сказал: если судья (учёный – Ред) вынес самостоятельное решение и оказался прав, то он получит двойное вознаграждение, а если ошибся, то только одно” (179-180).

Отсутствие нравственных критериев усугубляет разноголосицу учёных и поэтому “беспристрастный верующий должен ознакомиться с мнениями и доводами учёных, хорошо размыслить над вопросом и на основании разума и здравого смысла найти правильный путь. Таким образом можно определить, доводы какого имама сильнее...” (181). Но что можно определить беспристрастно, если тебе заявляют, что “выражение “может быть” в Коране означает “обязательно””? (152). Вот как раз пристрастный человек и будет в такой обстановке чувствовать себя как рыба в воде, поскольку в исламе можно найти “благочестивое” основание любым, даже взаимоисключающим, словам и делам.

Нравственность неотделима от духовности. Поэтому подмена в исламе нравственных норм умозрительными построениями фактически отвергает нравственность и ставит вопрос о характере мусульманское духовности.

Обычно достижение духовных ценностей отождествляется с избавлением от адских мучений и обретением Рая, который избыточествует духовными благами, даруемыми Богом.

Что же обещает “Аллах” праведникам и что они просят у него? “И они попросят у Него столько, что пожелавший самое малое скажет: О Господь! Дай мне всё то, что было в земном мире с того дня, как Ты сотворил его, вплоть до конца! Всевышний Аллах скажет: Сегодня ты ограничил свои желания и попросил меня меньше того, чего ты достоин” (174). Что же сказать? Скромно, но со вкусом. Только страшновато подумать, чего желал мусульманин в земной жизни, если прежде чем высказать свои желания, он ограничил их.

“Аллах” же со своей стороны заявляет, что к услугам верных в Раю “сады и виноградники, и полногрудые сверстницы, и кубок полный. Не услышат они там ни болтовни, ни обвинения во лжи... Обходят их мальчики вечно юные с чашами, сосудами и кубками из текучего источника — от него не страдают головной болью и ослаблением...” (Коран 78.31-35; 56.12-19). Последнее, вероятно, от избытка духовности.

Каждое утро верного в его апартаментах ожидают 343000 любвеовильных гурий и 24 000 000 блюд. С ума можно было бы сойти, но, по словам “пророка”, “каждое утро верующему даётся такая сила, что он может управиться со всем этим”. Кстати, может ли помочь “пророк” кому-нибудь своими научениями и высказываниями? Ведь “никто из людей не может принести крупицу пользы себе, ни отразить крупицу зла от себя или сделать это для других…” (90). Правда, о “пророке” говорится, что он совершеннее и выше всех творений, но, при всём этом, он утверждает о самом себе: “я не могу принести самому себе ни пользы, ни вреда” (91). Сомнительно, поскольку не приносящий пользы уже приносит вред. Да и по плодам его деятельности видно, что он не просто бесполезный, но и весьма вредный товарищ.

И если все атрибуты Рая представляют из себя проявления духовности, то что же тогда в представлении мусульман бездуховность?

И, между прочим, невольно задаёшься вопросом: а как представляют себе пребывание в женском отделении мусульманского рая современные интеллигентные проповедницы ислама? Здесь открываются необозримые просторы для... изощрённой или извращённой?...для любой фантазии.

Можно было бы ещё долго доискиваться, что представляет из себя “Аллах” и исследовать мнения имамов и пытаться понять, почему “Аллах” доволен исламом, о чём он сам говорит: “сегодня я завершил для вас вашу религию и удовлетворён исламом как религией” (Аль Маида 3.5). Долго можно было бы пытаться найти истину, если бы “Аллах” сам не сообщил людям о себе. Практически любой человек узнает его по его же словам: “Высокомерие - Мой плащ, а гордость - Мой покров. Каждого, кто будет претендовать на что-либо из этого, Я брошу в Огонь” (240).

И сразу всё становится на свои места. Сразу делается ясным, кого обольщённые мусульмане по простоте душевной и личной честности приняли за Бога: это тот величайший, но тварный дух, который желал быть подобным Всевышнему и поставить свой трон выше звёзд, кто собственной гордостью свергнут с небес и кого называют лжецом и отцом лжи. И понятно, почему ислам прибегает к обольщению и подкупу, вербуя своих соучастников: удалось с Адамом – удастся и с другими. Чем же прельщает ислам? При поверхностном взгляде – вседозволенностью и безответственностью, которые обеспечиваются “предопределением”. Если же смотреть несколько глубже, оказывается, что выше мусульманина нет никого, кроме “Аллаха”; все прочие – ниже чем он. Очень лестно для любого безграмотного пастуха, ибо, по утверждению Ислама, мусульманин “истинно велик” и обладает “высоким достоинством” (43).

И, оказывается, Восток, в том, что касается ислама, дело не столько тонкое, сколько сатанинское. И ислам не содержит противоречий - он последовательно вводит в заблуждение и для этого откровенно лжёт устами своего “пророка”: “Не говорите: мир Аллаху, ибо, поистине, Аллах сам источник мира” (214). Какого ещё мира? Очевидно и неприкрыто, что он – источник и причина Джихада.

Потому и нет в исламе нравственности, и чёткого понятия о грехе и добродетели, что они помогли бы людям обратиться к истине. Потому так грубо и откровенно искажается им христианство. Не дремучее невежество тому причиной, как может показаться на первый взгляд, а плохо прикрытая ненависть лжи к правде. Потому ислам и воспитывает в своих последователях фанатизм, фатализм и жестокость.

К сожалению, глядя на мусульман, нельзя не испытывать стыд за христиан: Мусульмане гораздо ревностнее, бережнее и самоотверженнее относятся к навязанным им заблуждениям, чем христиане – к свободно доступной им истине.

Вот ведь как причудливы господа-выкресты: верить в то, что еврейский раввин-еретик Иса (Иисус) это Бог, они могут, а в то, что Мухаммед, Салли-Аллаху Аляйхи ва-Ссаляму - Пророк, они не могут. Ну где тут хотя бы крохи разума или веры? :))

"Сделали" из Яакова (Иакова) какого-то богоборца (неточным переводом и отсутствием связи с традицией понимания текста).
А как имена древнееврейские христиане исказили! Как странно (зачастую некрасиво) они звучат в традиционном русском переводе (с греческого текста). А ведь имена на самом деле красивые и на слух хороши и зачастую глубокий смысл в их значении есть.

Не с Б-гом боролся Яаков, а с ангелом Эсава, который был...

30 Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает.
31 Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам;
32 если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем.
33 Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду.
34 Порождения ехиднины! как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста.
35 Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое.
36 Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда:
37 ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься.

ЧАСТЬ 2 Выше мы назвали несколько весьма веских причин, по которым христиане не могут считать Мухаммеда истинным пророком Божиим: во-первых, в Божественном замысле спасения Мухаммед как пророк – фигура лишняя; во-вторых, он учит противоположно тому, чему учит Спаситель; в-третьих, нет никаких объективных доказательств избранности Мухаммеда на пророчествование.
В-четвертых, Мухаммед, каким он известен по мусульманским сказаниям, не соответствует нравственному образу пророка, каким его рисует Священное Писание.
Мухаммед корыстен. И это прежде всего отличает его от истинного пророка. Все истинные пророки бескорыстны, это не просто личная черта характера каждого из них, но свидетельство того, что тот, кто действительно имеет связь с Вседержителем, не может зависеть от смертных людей.
Пророк Елисей силою Божией исцелил Неемана от проказы и возвратился к человеку Божию он и все сопровождавшие его, и пришел, и стал пред ним, и сказал: вот, я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Израиля; итак прими дар от раба твоего. И сказал он: жив Господь, пред лицем Которого стою! не приму. И тот принуждал его взять, но он не согласился (4 Цар 5: 15–16). А когда пророк узнал, что Гиезий, слуга его, догнал Неемана и от его имени выпросил денег и одежды и скрыл это у себя дома, то сказал: Пусть же проказа Нееманова пристанет к тебе и к потомству твоему навек. И вышел он от него белый от проказы, как снег (4 Цар 5: 27).
У пророка Валаама лишь появился помысел пойти к Валаку ради личной выгоды, и уже это явилось тягчайшим грехом пред Богом, в котором пророк раскаялся (Числ 22–24), но все равно был убит (см.: Числ 31: 8) и стал символом погибельного корыстолюбия (см.: Иуд 1: 11). Это момент принципиальный.
А в Коране христианин видит сплошную корысть «пророка». Ни один пророк Божий не изрекал таких «откровений», как, например, такое: а мне причитается пятая доля всей добычи (см.: Коран 8: 42), или: а мне вот позволено неограниченное количество жен (см.: Коран 4: 3) или: а мне позволено жениться на жене приемного сына (см.: Коран 33: 36–51), или: захваченое у врага недвижимое имущество все переходит в мое распоряжение (см.: Коран 59: 7), или: мне Бог позволил не соблюдать клятвы, данные женам (см.: Коран 66: 1–2), а еще позволил самому устанавливать очередность их посещения (см.: Коран 33: 51) и т.д.
Задумайтесь: в Библии перечисляются несколько десятков пророков, а именно: Моисей, Аарон, Самуил, Давид, Гад, Нафан, Самей, Ахия, Иуй, Адда, Илия, Одед, Елисей, Михей, Иона, Исаия, Иеремия, Варух, Иезекииль, Аггей, Захария, Даниил, Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Наум, Аввакум, Софония, Малахия, Иоанн Креститель. Многие из них оставили записанные ими книги с откровениями, о жизни и откровениях других сообщают библейские исторические книги – и ни один из подлинных пророков Божиих ни разу не изрекал подобного. Более того, как мы уже показали, и малая корысть, даже в мыслях, считалась тягчайшим грехом.
И корысть, увы, не единственное, что отличает Мохаммеда от библейских пророков.
Ни один из них не брал себе в жены девятилетнюю девочку, как Мухаммед – Айшу; ни один не подвергал пленных пыткам, как Мухаммед – Кинана; ни один не насиловал женщин, захваченных во время боя, как Мухаммед – иудейку Райхану; ни один не заставлял признавать себя пророком под угрозой смерти; ни один не посылал наемных убийц, чтобы под покровом ночи расправиться с оппонентами, как Мухаммед – с Каабом ибн Ашрафом, Асмой бинт Марван, Абу Афаком, ал-Харисом ибн Сувайдом, Умм Кирфой и Абу Рафии; ни один не занимался грабежом, как Мухаммед, нападавший на караваны; ни один не считал возможным нарушать данные им клятвы.
Как видим, отличие Мухаммеда по мусульманским же рассказам от истинных пророков Божиих весьма существенное.
Наконец, главное отличие Мухаммеда от истинных пророков Божиих: он был не способен творить чудеса. Ему многократно арабы-язычники говорили: сотвори чудо – и мы поверим в тебя. Однако Мухаммед все время отговаривался тем, что творить чудеса может только Аллах, а сам он всего лишь «увещеватель». Вот пример из «Сирата» Ибн Хишама, когда курайшиты просили хоть каким-либо знамением подтвердить его пророческие притязания: «Они сказали: Попроси своего Господа, чтобы он послал вместе с тобой ангела, который подтвердит твои слова и защитит тебя… Тогда мы убедились бы в твоем высоком положении при Господе твоем». И Мухаммед ответил им: «Я этого не сделаю… Господь не посылал меня к вам за этим. Аллах послал меня вестником и увещевателем». Они сказали: «В таком случае, опускай на нас небо кусками! Как ты утверждал, Господь твой, если захочет, сделает это. Мы не поверим в тебя, пока не сделаешь». Мухаммед ответил: «Это уже дело Аллаха. Если он захочет сделать это с вами, сделает». Они сказали: «О Мухаммед! Разве не знал твой Господь, что мы будем сидеть с тобой и спросим тебя о том, о чем спросили, и потребуем то, что потребовали? Пусть бы пришел к тебе и научил, как отвечать на наши расcпросы, как поступить с нами, если не примем то, что ты принес?».
И в Коране об этом ясно сказано: «Те, которые не уверовали, говорят: ”Почему ему не ниспослано знамение от его Господа? Но, воистину, ты – всего лишь увещеватель”» (Коран 13: 7); «И сказали они: ”Не поверим мы тебе, пока ты не изведешь нам из земли источника, или будет у тебя сад с пальмами и виноградом… или спустишь на нас небо, как говоришь, кусками, или придешь с Аллахом и ангелами пред нами, или будет у тебя дом из золотых украшений, или ты поднимаешься на небо… Скажи: "Хвала Господу моему! Разве я только не человек-посланник?"”» (Коран 17: 90–93). Будь Мухаммед действительно чудотворцем, будь все легенды о чудесах, описанных в позднейших мусульманских преданиях, действительно верны, ему не составило бы труда ответить на эти вопросы. Но в каком бы месте Корана ни задавался Мухаммеду вопрос, может ли он повторить чудеса предыдущих пророков, ответ был всегда неизменен – нет.
Впрочем, даже если и происходили те чудеса, которые приписаны Мухаммеду в мусульманском предании (а они, как правило, все происходили только при «своих»), то сама невозможность для него сотворить чудо именно тогда, когда этого просили как знака подтверждения, что он действительно от истинного Бога, весьма симптоматична. Пророки Вааловы, которые вышли состязаться с пророком Илией, в другое время тоже могли творить чудеса магической силой – этим объясняется то, сколь уверенно они пошли на состязание. Но как только вопрос встал об истинном Боге, они оказались бессильны (см.: 3 Цар 18).
Следующее принципиальное отличие – форма призвания к пророчествованию. Для библейских пророков совершенно немыслимо то, что рассказывается о Мухаммеде: ночью ему явился некто страшный и без предисловий начал мучить его, заставляя читать, притом что Мухаммед, как уверяют мусульмане, был неграмотным.
Вот как это описывается: «Когда наступил этот месяц… посланник Аллаха отправился к горе Хира… Когда наступила ночь… принес ему Джибрил веление Аллаха. Посланник Аллаха рассказывал: ”Явился мне Джибрил, когда я спал, с парчовым покрывалом, в которое была завернута какая-то книга и сказал: "Читай!" Я ответил: "Я не умею читать". Тогда он стал душить меня этим покрывалом, так что я подумал, что пришла смерть. Потом он отпустил меня и сказал: "Читай!" Я ответил: "Я не умею читать". Он опять стал душить меня им, и я подумал, что умираю. Потом он отпустил меня и сказал:"Читай!" Я ответил: "Что читать?", желая только избавиться от него, чтобы он не стал опять делать со мной то же, что раньше. Тогда он сказал: "Читай! Во имя Господа твоего, который сотворил человека из сгустка. Читай! Ведь Господь твой щедрейший, который научил тростинкой для письма человека тому, чего тот не знал"”» (Коран 96: 1–5).
После этого душитель исчез, а Мухаммеда охватило такое отчаяние, что он решил покончить жизнь самоубийством. Но когда уже собирался спрыгнуть с горы, он снова увидел того же духа, испугался и в страхе прибежал домой, где рассказал о видении своей жене Хадидже, сказав: «О Хадиджа! Во имя Аллаха, я никогда ничего так не ненавидел, как идолов и предсказателей, и я боюсь, что сам должен стать предсказателем… О Хадиджа! Я слышал звук и видел свет, и я боюсь, что сошел с ума» (Ибн Саад. Табакат. Т. 1. С. 225).
Та отправилась к своему двоюродному брату-христианину Вараке, и он истолковал видение в том смысле, что это было явление архангела Гавриила, который якобы являлся всем пророкам, и что Мухаммед также, следовательно, является пророком единого Бога.
Ни одного истинного пророка ни Бог, ни ангел не мучили и не пытали, заставляя подчиниться призванию. Ни у кого Бог не ломает воли. Напротив. Вот Моисей, подойдя к горящему кусту, слышит голос Божий, и Господь, во-первых, представляется: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова (Исх 3: 3), а после этого предлагает: Итак, пойди: Я пошлю тебя к фараону; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых (Исх 3: 6). Моисей поначалу не решается: Кто я, чтобы мне идти к фараону и вывести из Египта сынов Израилевых? (Исх 3: 8). Но Бог не начинает его душить, как некто Мухаммеда, а убеждает словесно, поддерживает: Я буду с тобою, и вот тебе знамение (Исх 3: 11). И Моисей, убежденный и укрепленный Богом, решает вступить на пророческий путь.
Вот призвание Иеремии. Первым делом Господь ему объявляет, кто Он: Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя (Иер 1: 5) и после объявляет о пророческом служении. И пророк Иеремия также сначала сомневается в своих силах: О, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще молод (Иер 1: 6). Но и здесь любящий Господь не начинает его мучить и пытать, а убеждает и ободряет словесно: Не бойся их; ибо Я с тобою, чтобы избавлять тебя, сказал Господь. И простер Господь руку Свою, и коснулся уст моих, и сказал мне Господь: вот, Я вложил слова Мои в уста твои (Иер 1: 8–9).
А пророку Иезекиилю было явлено само видение Божией славы, так что он со смирением пал на лице свое. И что же сказал ему Господь? В те времена, когда даже перед земными царями простолюдинам не дозволялось говорить стоя, Бог объявляет: Сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою (Иез 2: 1), и снова убеждает и укрепляет словесно: Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным… А ты, сын человеческий, не бойся их и не бойся речей их… слушай, что Я буду говорить тебе; не будь упрям, как этот мятежный дом; открой уста твои и съешь, что Я дам тебе (Иез 2: 3, 6). И затем пророку дается небесный свиток, и я съел, и было в устах моих сладко, как мед (Иез 3: 3).
Также и пророку Исаие было видение: В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном… И сказал я: горе мне! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен (Ис 6: 1, 5–7). Заметьте, пророк не сообщает ни о какой боли от прикосновения очищающего небесного огня, ибо огонь этот не причиняет боли, как и чудесный благодатный огонь, сходящий каждый год на Гробе Господнем в Иерусалиме, как и небесный свиток пророка Иезекииля оказался сладок, как мед. Еще важнее то, что ни Бог, ни серафим не заставляют Исаию становиться пророком, не навязывают свою волю и не ломают насилием волю пророка – все происходит совсем наоборот: И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня (Ис 6: 8).
Некоторые мусульманские полемисты, дабы оправдать Мухаммеда, ссылаются на эпизод борьбы с Богом праведного Иакова, а также на то, что, якобы «Бог силой заставил упорствовавшего пророка Иону принять откровение свыше и сообщить его жителям Ниневии: Он воздвиг бурю на море и повелел киту проглотить его». Но говорить это может лишь тот, кто не знает либо сознательно искажает текст Священного Писания. Ибо Бог является Иакову не для того, чтобы призвать его к пророчествованию: И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари (Быт 32: 24). Ясно видно, что Бог ничего не требует от него и не заставляет принять Свою волю. Но еще важнее то, что состязание Иакова с Богом закончилось прямо противоположно тому, чем закончилось состязание духа с Мухаммедом, – победил Иаков: И, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним. И сказал [ему]: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал [ему]: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь (Быт 32: 25–28).
Здесь вполне уместно спросить: кто сильнее – Бог или человек? Разумеется, Бог. Тогда почему победил Иаков? Разумеется, только потому, что этого пожелал Бог. Святые отцы Православной Церкви приводили этот текст как пример отношения Бога к человеческой свободе. Он, признавая Свой дар – свободу человека, не ломает ее, а уступает ей. Итак, пример Иакова, напротив, доказывает, что тот, кто явился Мухаммеду в пещере, был не от Бога Иакова.
Что же касается пророка Ионы, то мусульманские апологеты путают читателя. Господь послал кита проглотить Иону не как наказание или муку, а как спасение ему, когда моряки бросили за борт пророка во время шторма: И взяли Иону и бросили его в море… И повелел Господь большому киту поглотить Иону (Ион 1: 15, 2: 1). Это во-первых. А во-вторых, утверждения о том, что при этом у пророка во чреве кита «условия для свободного выбора и размышления были не слишком комфортны» являются собственными домыслами мусульман. Нигде в книге пророка Ионы о каких-либо «некомфортных условиях» не сказано. Само нахождение Ионы во чреве кита было чудом, которое, кстати, признается и Кораном, а в условиях чуда, как мы понимаем, для Бога не сложно было сделать пребывание для пророка во чреве кита не менее, а то и более комфортным по сравнению с нашим. Вся вторая глава книги пророка Ионы посвящена его молитве, произносимой из глубины морской, но и в этой молитве он нигде не жалуется на «некомфортные условия китового чрева», которые якобы, как пытаются представить мусульмане, вынудили пророка дать согласие. Напротив, эта молитва как раз свидетельствует о раскаянии Ионы и добровольном решении следовать воле Божией. И, наконец, в-третьих: даже если бы условия и впрямь были «некомфортными» (хотя ни Библия, ни сам пророк не говорят об этом), все же «некомфортные условия» и пытка – это совсем разные вещи. Ни Библия, ни даже Коран не говорят о том, что Ионе во чреве кита являлся ангел и душил его, заставляя принять волю Бога. Вот в таком бы случае аналогия между призванием Мухаммеда и Ионы была бы справедливой. Однако же ни того, ни другого, ни третьего нет: И был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи. И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита… И сказал Господь киту, и он изверг Иону на сушу» (Ион 2: 1–2, 11).
Итак, видны три принципиальных отличия призвания Мухаммеда. Во-первых, дух, явившийся ему, не представился, кто он и от кого, почему сам потерпевший и заподозрил в нем дьявола. Во-вторых, этот дух сразу же начал мучить, заставляя подчиниться: «стал душить меня этим покрывалом, так что я подумал, что пришла смерть». И, наконец, в-третьих, результатом этой инициации было то, что Мухаммед впал в отчаяние и решил покончить самоубийством – ни один истинный пророк не испытывал желания покончить собой после видения Бога или Его подлинных ангелов!
Параллелей данного способа «откровения» в Священном Писании христиан с Кораном не усматривается. Зато усматриваются некоторые параллели с призыванием шаманов, когда на человека находит некая сила и заставляет его стать проводником своей воли в мир и своим служителем в миру. Как известно, шаманами никто не становится по своей воле. Шаманы избираются потусторонними силами для службы им, после чего духи заставляют, в том числе и мучениями (так называемая «шаманская болезнь»), кандидата принять определенную им миссию[1]. Видна основная параллель и в призвании Мухаммеда, и в призвании шаманов – насилие над личностью, желание силой и мучениями заставить человека принять чуждую ему волю. Эту параллель отмечали и светские исследователи, например, Мирча Элиаде[2], М.Б. Пиотровский[3], Е.А. Резван со ссылкой на И.Н. Винникова[4].
Разумеется, параллели не означают тождества. Тем не менее они дают пищу для размышлений.
Кроме того, ни один библейский пророк, в отличие от Мухаммеда, не подвергался воздействию чародеев и колдунов. Жена Мухаммеда Айша рассказывала: «Колдовство подействовало на пророка так, что он начал думать, будто делал вещи, которых на самом деле не делал», потом ему приснился сон, где явились два человека и рассказали, что это следствие чар, наведенных Лубайдом бен ал-Асамом (Бухари, 4.54.490). В другом хадисе объясняется, что под воздействием чар ему казалось, что он имел сексуальное общение со своими женами, тогда как на самом деле этого не было (Бухари, 7.71.660).
Было и такое: Мухаммед, сообщая полученное откровение, вдруг объявил языческих богинь ал-Лат, ал-Уззу, и Манат истинными заступницами, «на чье заступничество должно уповать». Как гласит мусульманское предание, вечером Джибрил (Гавриил) явился и сказал ему, что слова эти исходили от сатаны. Мухаммед испугался, но Джибрил успокоил его уверением, что сатана якобы всегда пытается вмешаться в божественные откровения, и дал ему правильный текст, в котором, напротив, осуждались эти ложные богини (Коран 53: 21–23). Эта история записана почти во всех ранних биографиях Мухаммеда (кроме одной). Ее можно найти в работах Ибн Исхака, ал-Вакиди, Ибн Саада, ал-Балазури, ат-Табари и аз-Замахшари.
Кроме того, для оправдания Мухаммеда в Коране говорится: «И не посылали Мы до тебя никакого посланника или пророка без того, чтобы, когда он предавался мечтам, сатана не бросил в его мечты чего-либо, но Аллах стирает то, что бросает сатана, потом Аллах утверждает Свои знамения» (Коран 22: 52).
Но всякий, знающий Божественное откровение, засвидетельствует, что как раз напротив – никогда ни у одного подлинного пророка Божия, когда он изрекал откровения или видел божественные видения, не было таких происшествий, ибо сатана боится подступить к нему и бессилен повредить делу Божиему. Ни один пророк Божий никогда не подвергался воздействию бесовскому так, чтобы грезить наяву и видеть то, чего не было.
Для христианина и образы «откровений» Мухаммеда, и его действия очень напоминают состояния духовной прелести, возникающие в результате воздействия на человеческую природу падших духов. Многие православные подвижники предупреждали об этой опасности. Вот, например, что пишет святитель Игнатий (Брянчанинов): «Когда злой дух прелести приближается к человеку, то возмущает ум его и делает диким, сердце ожесточает и омрачает, наводит боязнь, и страх, и гордость, очи извращает, мозг тревожит, все тело в трепетание приводит»[5].
А вот слова преподобного Григория Синаита: «Прелесть, говорят, в двух видах находит – в виде мечтаний и воздействий… Первая бывает началом второй, а вторая началом третьей еще – в виде исступления… Началом мнимого созерцания фантастического служит мнение… Второй образ прелести в виде воздействий вот каков: начало имеет она в сладострастии, рождающемся от естественного похотения… Распаляя все естество и омрачив ум сочетанием с мечтательными идолами, она приводит его в исступление опьянением от палительного действия своего… В сем состоянии прельщенный берется пророчествовать, дает ложные предсказания, предъявляет, будто видит некоторых святых, и передает слова, будто ими ему сказанные»[6].
Иногда мусульмане, пытаясь доказать, что Мухаммед был пророком, ссылаются на то, что он был успешным политиком и полководцем и многих обратил в свою веру. Это совершенно несерьезные аргументы: Александр Македонский и Чингис-хан были куда более великими правителями и полководцами, и оба, кстати, тоже, считали себя особенно связанными с высшими силами. Так неужели же поэтому мы должны признавать их притязания? Неужто сами мусульмане признают Чингис-хана пророком, а «Ясу» – откровением?
Итак, показано достаточно всесторонне и подробно, почему христиане не могут признать Мухаммеда истинным пророком Божиим. Серьезных причин для того, чтобы не признавать Мохаммеда пророком, много, и ни одной достаточной для того, чтобы признать таковым.

ПОЧЕМУ ХРИСТИАНЕ НЕ СЧИТАЮТ МУХАММЕДА ПРОРОКОМ. ЧАСТЬ 1


Почему христиане не считают Мухаммеда пророком? Этот вопрос, волнующий многих мусульман, чаще всего задается христианам, и нередко в такой форме: "Вот мы, мусульмане, почитаем Иисуса Христа как пророка, а вы Мухаммеда пророком не признаете! Почему такая несправедливость?».
Но намного важнее признания посланничества признание самой природы. И тут дело обстоит прямо противоположным образом: мы, христиане, признаем Мухаммеда человеком, как и мусульмане, а вот мусульмане Иисуса Христа Богом не признают, как признаем мы. Итак, если мы признаем их человека – человеком, а они не признают нашего Бога – Богом, то кому же более пристало указывать на несправедливость?
Не ограничиваясь этим указанием, дадим подробный и исчерпывающий ответ на вопрос: почему христианин не может считать Мухаммеда истинным пророком Божиим.

Во-первых, христиане не считают Мухаммеда пророком потому, что в Божественном замысле спасения такая фигура, какой является Мухаммед согласно исламу, лишняя.
Посмотрите: Господь заключил с Авраамом завет с обетованием, произвел от него через Исаака народ, посвященный Ему, обновил и расширил этот завет через Моисея, далее непрерывно посылал малых пророков, вплоть до Иоанна Крестителя, которого послал как Предтечу (то есть приуготовляющего путь) перед Христом. Наконец явился Христос и сказал, что все пророки и закон прорекли до Иоанна (Мф 11: 13) и после Крестителя пророков-законодателей больше не будет.
Новый Завет являет совершенное завершение и исполнение Божественной истории, как она изложена в Откровении.
Всемогущий Господь возжелал явиться на земле и обращаться между людьми (см.: Вар 3: 38). Он посылал пророков, чтобы подготовить человечество к его приходу. И когда человечество было подготовлено, когда смог появиться на свет человек такой чистоты, как Дева Мария, тогда Бог явился во плоти (1 Тим 3: 16) и совершил задуманное Им дело спасения людей, установив посредством таинств принципиально иные отношения между человеком и Богом, при которых каждому открывается возможность личностного единения с Всевышним. Ничего нового, более совершенного быть уже не может, как не может быть ничего совершеннее Бога.
Но тогда какая нужда в новых пророках? Время пророков прошло. Пророки были необходимы человечеству тогда, когда оно находилось в начале своего пути к Богу, так же, как воспитатель необходим малолетнему ребенку. Но если к ставшему взрослым лет эдак через сорок опять явится некто выдающий себя за воспитателя и станет пеленать его, кормить из ложечки, а за неповиновение ставить в угол, то это встретит, мягко говоря, недоумение, не так ли? Человеку зрелого возраста не нужен воспитатель. Точно так же и человечеству, получившему возможность личного, непосредственного общения и жизни с Богом и в Боге. Тот, кто объявляет себя вещающим волю Бога, воспринимается как явно неуместный, лишний. Именно поэтому в Новом Завете нет указаний на будущих новых пророков, посланных Богом с особой миссией, но зато есть предупреждения о том, что многие лжепророки восстанут и прельстят многих (Мф 24: 11). И еще прежде Сам Господь предупреждал, что далеко не все, кто называет себя пророком, являются на самом деле таковыми: Пророки пророчествуют ложное именем Моим; Я не посылал их и не давал им повеления, и не говорил им; они возвещают вам видения ложные и гадания, и пустое и мечты сердца своего (Иер 14: 14).

Во-вторых, христиане не признают Мухаммеда пророком потому, что он учит прямо противоположно Христу.
Приведем несколько примеров.
Христос сказал: Всякий, разводящийся с женою своею и женящийся на другой, прелюбодействует, и всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует (Лк 16: 18); если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует (Мк 10: 12). Коран же учит следующему: если разведенные муж и жена захотят снова друг с другом сочетаться браком, то для этого жене необходимо прежде выйти за другого мужчину (!), потом развестись с ним и только после этого вернуться к прежнему: "Если же он дал развод ей, то не разрешается она ему после, пока не выйдет она за другого мужа, а если тот дал ей развод, то нет греха над ними, что они вернутся» (Коран 2: 230).
В Новом Завете есть слова: В искушении никто не говори: "Бог меня искушает»; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью (Иак 1: 13–14); в Коране же от лица Бога говорится: "Мы искушаем вас то тем, то другим способом: страхом, голодом, потерею имущества, жизни, плодов» (2: 150, 151).
Новый Завет: Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь (Рим. 12: 17, 19). Коран: "Верующие! Вам предписана месть за убитых» (2: 178).
Примеры можно продолжать еще долго, ограничимся же только этими.
Это очевидное противоречие является еще одной веской причиной недоверия христиан к пророческой миссии Мухаммеда. Бог не может противоречить себе и давать прямо противоположные заповеди, следовательно, Новый Завет и Коран – это откровения из разных источников, а тот, кто принес Коран, не является пророком Бога, Который даровал христианам Евангелие.

В-третьих, притязающий быть пророком Мухаммед не привел никаких объективных доказательств своей избранности на это поприще.
Как говорил мусульманам святитель Григорий Палама, "у вас и у нас есть обычай, утвержденный длительным временем и законом: без свидетельств ничего не принимать и не почитать за истинное. Свидетельства же бывают двоякого рода: они идут от самих дел и явлений или от людей, достойных веры. Так, Моисей покарал Египет знамениями и чудесами, жезлом заставил море расступиться и вновь сомкнуться, по его воле хлеб выпал с неба (см.: Исх 16: 4). Нужно ли еще что-нибудь говорить, поскольку и вы считаете Моисея достойным веры? Он был и Богом признан как Его верный раб (см.: Числ 12: 4), но не Сыном и не Словом. Затем по Божественному повелению он взошел на гору и умер, и соединился с теми, кто был до него (см.: Втор 32: 49–50). В отношении же Христа, совершившего многие великие и небывалые деяния, имеются свидетельства самого Моисея и других пророков. От начала века Он один признается, даже вами, Словом Бога; Он один от начала века рожден от Девы; Он один от начала века взят на небо и остается там бессмертным; Он один от начала века, как надеются, снова снизойдет оттуда, чтобы судить живых и мертвых (см.: 2 Тим 4: 1; 1 Пет 4: 5), которые воскреснут. Говорю же я о Нем то, что и вами, мусульманами, признается. Вот почему мы веруем во Христа и верим Его Евангелию. Что же касается Мухаммеда, то мы не находим ни свидетельств о нем у пророков, ни чего-то необычного и достойного упоминания в его деяниях, способного вызвать веру в него. Поэтому мы не веруем в него и не верим его книге».
Итак, вполне разумное замечание: чтобы принять что-либо как истину, нужно иметь для этого весомые аргументы. Ведь и сами мусульмане далеко не всех признают пророками, кто себя таковыми называет. Например, в XIX веке на территории Пакистана появился человек, который объявил себя новым пророком Аллаха, призванным восстановить откровение, замутненное позднейшим исламом. Он нашел себе приверженцев, но подавляющее большинство мусульман не признали его притязаний быть пророком и считают ахмадийцев еретиками. А совсем недавно некая женщина в Азербайджане объявила себя пророчицей, но мусульмане не спешат ее признавать. Наверное, потому, что не видят тому достаточных доказательств.
Точно так же и христиане не видят таких доказательств в отношении Мухаммеда. Конечно, Мухаммед пытался их представить. Но доказательства должны соответствовать уровню притязаний. Допустим, выступает некий человек и объявляет всем: "Слушайте, люди! Вы теперь должны мне подчиняться как своему правителю, кроме того я – пример вам во все, потому что я прямой посланник Божий!» Естественно, возникает вопрос: а почему это мы должны принять тебя за такового? А в ответ: "Да вот стихи у меня хорошие есть. Таких никто не сможет написать!» Признайтесь честно: разве, услышав подобную аргументацию, вы посчитаете ее достаточной?
А ведь единственное "доказательство», которое привел Мухаммед, – его собственный Коран: "А если вы в сомнении относительно того, что мы ниспослали нашему рабу, то принесите суру, подобную этой, и призовите ваших свидетелей, помимо Аллаха, если вы правдивы. Если же вы этого не сделаете, – а вы никогда этого не сделаете! – то побойтесь огня, топливом для которого люди и камни, уготованного неверным»! (2: 21–22). В другом месте Мухаммед требует для того же представить уже не одну, а десять сур (11: 16).
Неудивительно, что арабский мыслитель Ар-Раванди (ум. в 906 г.) восклицал: "Как можно доказывать истинность пророческий миссии Мухаммеда на основании его же собственного Корана? Если бы Евклид стал утверждать, что люди никогда не смогли бы создать ничего подобного его книге, неужели же на основании этого было бы доказано, что он пророк?»[1].
Вот как мусульманская аргументация выглядит со стороны: Мухаммед считается пророком, потому что получил "священное писание» – Коран, а Коран считается священным писанием, потому что его назвал таким "пророк» Мухаммед. Это типичная логическая ошибка: доказательством не может быть то, что само еще должно быть доказано.
Возвратимся же к нашему примеру: поверите ли вы человеку, претендующему на звание правителя и пророка только лишь на основании имеющихся у него стихов? Даже если он представит действительно очень хорошие стихи?[2] Думается, вряд ли. Стихи – это, конечно, хорошо, но они могут подтверждать только претензии на звание поэта. Если же речь идет о пророческом достоинстве, то здесь требуются доказательства посерьезнее и совершенно из другой области.
Чтобы понять, какие доказательства могут считаться достаточными, нам стоит вспомнить, что такое пророчество.
Пророчество – это особенный дар от Бога. Пророк возвещает будущее. И это – доказательство его истинной связи с Богом. Как мы знаем, время – принадлежность нашего сотворенного мира. Мы все существуем во времени, воспринимая настоящее, прошлое и будущее. То, что в действительности произойдет, – нам неизвестно. Точно знает это лишь Тот, Кто находится вне времени и для Кого ясно видно и наше прошлое, и настоящее, и будущее. А вне времени и мира находится лишь Тот, Кто сотворил мир и время, – Бог. И тем, кто находится в непосредственном общении с Ним, то есть пророкам, Он из Своего Божественного знания открывает грядущее.
Именно поэтому в Библии дается четкий критерий, как отличать ложного пророка от истинного: И сказал… Господь: …пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти. И если скажешь в сердце твоем: "Как мы узнаем слово, которое не Господь говорил?». Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, — не бойся его (Втор 18: 17, 20–22). Если какой пророк предсказывал мир, то тогда только он признаваем был за пророка, которого истинно послал Господь, когда сбывалось слово того пророка (Иер 28: 9).
Любой из читателей может произнести формальное "пророчество». Например, он скажет: завтра я напишу письмо, и действительно, на следующий день напишет. Но мы прекрасно понимаем, что это не имеет никакого отношения к настоящему пророчеству. Ибо реального будущего он не знает, и завтра вполне может случиться нечто такое, что нам станет совсем не до письма.
Кстати, точно так же действуют лжепророки и гадалки, равно как и дьявол, вещающий через них: в чем-то их прогноз – это план наших предполагаемых действий. Но и дьявол не знает будущего, он, как сотворенное существо, находится "внутри» времени. Именно потому дьявольские предсказания, как и людские прогнозы, всегда даются на краткосрочную перспективу. И это понятно. Легко сказать: завтра напишу письмо – и написать. А вот запланировать через год написать письмо и выполнить это – уже сложнее: вероятность исполнения даже собственного плана намного меньше. А сказать: через тридцать лет напишу письмо? Это выполнить еще сложнее. Да и будем ли мы живы к тому времени?! А сказать: через сто лет мой потомок напишет такое-то письмо? Ну, тут всякий махнет рукой…
А вот в Библии существуют конкретные пророчества, детально сбывшиеся спустя столетия после того, как они были произнесены и записаны. Достоверность их несомненна: рукописи с этими предсказаниями датируются на много веков ранее того, как они исполнились. Вот пример. Однажды некая женщина приступила к Христу с алавастровым сосудом и возлила благовоние на главу Его, и когда апостолы вознегодовали о напрасной трате столь драгоценного благовония, то услышали: Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала (Мф 26: 13). Эти слова содержатся в манускрипте p64, датируемом II веком по Р.Х., когда христианство было гонимо, а христиане представляли собой небольшую по численности группу. Что уж тут говорить о проповеди в целом мире, когда по всем людским меркам не было никакой гарантии того, что и Писание вообще-то сохранится: вспомним, что позднее, начале IV века, император Диоклетиан постановил по всей Римской империи изымать и уничтожать христианские книги, намереваясь покончить с христианством: "Да погибнет имя христиан» – так было написано в его указе. И однако же мы все свидетели, что слово Господа Иисуса Христа сбылось в точности, во всех деталях, причем много столетий спустя. И Библия теперь является самой распространенной книгой в мире, ее читают на всех шести континентах, она переведена на 2426 языков, издана общим тиражом около 6 миллиардов экземпляров, и в целом мире известна история о женщине с алавастровым сосудом. Конкретный пример точного пророчества, которое не записано задним числом, но есть в рукописях, более древних, чем исполнение его, и в этом точном исполнении может убедиться любой.
Еще пример. Пророк Исайя предрекает: И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра. Не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем… (Ис 13: 19–22).
Также и пророк Иеремия сообщает откровение о Вавилоне: И не возьмут из тебя камня для углов, и камня для основания. Но вечно будешь запустением, говорит Господь (Иер 51: 26).
Когда произносилось это пророчество в VIII веке до Р.Х., эти слова казались невероятными: к тому времени Вавилон стоял уже полторы тысячи лет и процветал.
Но в VI веке до Р.Х. город был захвачен и частично разрушен войсками персидского царя Кира. В IV веке до Р.Х. Вавилоном овладел Александр Македонский, который решил возродить хиреющее поселение, восстановить главный языческий храм и сделать Вавилон столицей своего царства. Однако сразу после этого решения великий полководец заболел и умер – раньше, чем даже были разобраны развалины.
Древнейший список книги пророка Исайи – Qisa датируется II в. до Р.Х., а древнейший папирус с текстом книги пророка Иеримии – III в. до Р.Х. В то время Вавилон еще был населен. А к I в. по Р.Х. полностью исполняется пророчество: в 116 году проезжавший мимо император Траян застал здесь "лишь курганы и легенды о них».
Алекандр Македонский был не единственным правителем, который попытался оспорить пророчество. В конце 1980-х годов лидер Ирака Саддам Хуссейн приказал подготовить проект возрождения Вавилона. Он хотел устроить здесь город с гостиницами и увеселительными заведениями, превратив его в крупнейший туристический центр Ближнего Востока. Первые работы начались в 1991-м году… и в нем закончились. Из-за операции "Буря в пустыне». Так мы видим буквальное исполнение слова Божия на протяжении тысяч лет, в том числе и в наше время.
В Библии немало других столь же ясных примеров истинности пророчеств.
А вот о "пророчествах» Мухаммеда сказать этого никак нельзя. К тому же в Коране он сам прямо говорит, что не знает, "что будет сделано со мною и с вами» (46: 8). В одном из хадисов Мухаммед утверждает: "Никто не знает, что будет завтра, что скрыто в утробах, что он приобретет завтра, в какой земле умрет и никто не знает, когда пойдет дождь» (Бухари, 1039). Итак, он сам расписывается в том, что не знает будущего, но это еще, как говорится, полбеды. Согласно мусульманским же источникам, Мухаммед все-таки делал предсказания, и они – не сбывались!
Вот пример: "Однажды, в конце своей жизни, пророк совершил с нами вечернюю молитву, поднялся и сказал: “Понимаете ли вы, что это за ночь? Поистине, через сто лет после этой ночи не останется на земле ни одного из живущих на ней”» (Бухари, 116). Любой, читающий эти строки, является опровержением лжепророчества, ибо не только через сто, но и через полторы тысячи лет земля полнится живущими.
Еще хадис: "Посланник Аллаха сказал: “скоро Евфрат откроет сокровищницу, полную золота, но пусть тот, кто будет жить в это время, ничего не берет оттуда… Евфрат раскроет гору золота под ним”» (Бухари, 7119). За более чем полторы тысячи лет это "скоро» так и не наступило.
И еще: "Никогда не преуспеет народ, который сделает женщину своим правителем» (Бухари, 9.88.219). Английский народ вполне преуспевает при полувековом правлении королевы Елизаветы II, как и до того преуспевал при правлении королевы Виктории. Аналогичные примеры из истории можно продолжать, но их, впрочем, образованный читатель и так знает.
Как мы помним из Библии, по закону Моисееву, даже одного несбывшегося пророчества достаточно, чтобы не только признать человека лжепророком, но и поступить с ним весьма сурово: такого пророка предайте смерти (Втор 18: 20).
Однако это не единственный критерий, и Божественное Откровение предлагает нам второй, универсальный способ определения – истинно или ложно откровение, а также те, кто его приносит.
Вот он, второй библейский критерий: Если бы даже мы или ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал 1: 8).
Вполне логично. Поскольку мусульмане знают, что у христиан священное Писание – Библия, то, естественно, для того чтобы признать Мухаммеда пророком или хотя бы просто человеком незаблудшим, нужно, как минимум, чтобы его учение не противоречило тому, что нам уже известно как истинное Откровение Божие.
Что интересно: сам Мухаммед был совершенно согласен с этим критерием. В Коране говорится, что он был послан "для подтверждения истинности того, что было ниспослано до него, как прямой путь и радостная весть верующим» (Коран 2: 97), а также уточняется, что конкретно имеется в виду: "Ниспослал Он тебе в истине, подтверждая истинность того, что ниспослано до него. И ниспослал Он Тору и Евангелие раньше в руководство для людей» (Коран 3: 3–4). В другом месте говорится, что в принесенном Иисусом "Евангелии – руководство и свет» и что оно дано "с подтверждением истинности того, что ниспослано до него в Торе, и руководством и увещанием для богобоязненных» (Коран 5: 46).
Наконец, для христиан прямо заповедано: "И пусть судят обладатели Евангелия по тому, что низвел в нем Аллах» (Коран 5: 47).
Так мы и поступаем, но не потому, что слушаемся Корана, а потому, что это предписано в Библии и это же подсказывает здравый смысл.
Однако даже мусульманам хорошо известно, что в том, что принес Мухаммед как якобы подтверждение Библии, находятся весьма существенные и даже кардинальные противоречия Библии. Мы уже показали это выше.
Следовательно, и этому критерию не удовлетворяет Мухаммед.
(Окончание следует.)

________________________________________
[1] Мец А. Мусульманский ренессанс. М., 1996. С. 321–322.
[2] Вообще поэзия – это во многом дело вкуса. И собственно арабские поэты весьма скептически были настроены по отношению к художественным качествам Корана. Известный поэт Башшара ибн Бурд (убит в 783 г.) на многолюдном собрании в Басре, выслушав стихотворения современных ему поэтов, сказал о некоторых из них: "Эти стихи лучше любой суры Корана». А его младший современник поэт Абу ал-Атахия (750–825) не только не признавал несотворенности Корана, но считал, что некоторые из его собственных стихотворений по своим качествам намного выше коранических сур. Ар-Раванди (ум. в 906 г.) утверждал, что у проповедника Актама ибн ас-Сайфи можно найти куда более изящную прозу, чем в Коране. В это же время высокопоставленный чиновник Абу ал-Хусайн ибн Абу ал-Багл пишет книгу об имеющихся в Коране ошибках. Наконец, тогда же известный поэт Абу ал-Ала Маарри позволяет себе сочинить рифмованную параллель к Корану, полностью в манере "святой книги», разделив ее на суры и аяты.

Мажарбуртас, ну что ты все оправдываешься? Комплексы? Ислам - это венец монотеизма и образец веры. Не надо никому ничего доказывать, это и так все ясно. А тем, кому не ясно, ясно от твоих робких попыток не станет. Именно Алла тэ''аля запечатал их глаза и уши и лишил разума. Пусть живут как хотят, это их дело. Пусть верят в сказки про белого бычка, это их дело. Только вот надо решительно пресекать все их попытки поселить весь этот еретический бред в невинные души наших татарских братьев и сестер. "Лякум дийнукум уя лия диийн".

Некоторым людям (может быть большенству) хочется положиться на авторитет "отцов церкви" и "не мудрствуя лукаво" признавать традиционные церковные догмы. Чтож, вполне похвальный путь, - это уже пусть какой никакой а путь к духовности, - лучше чем ничего.
Самостоятельные поиски не гарантируют успеха, а могут завести в какое-нибудь нехорошее сектантство.
Другое дело если есть настоящая потребность поиска Бога, постижения Его. Тут традиционные церковные шоры могут оказаться не к месту. Но осторожно, взвешенно надо подходить к делу.
Короче если человек (татарин или кто другой) ходит в церковь, это в принципе не плохо, а может быть и даже хорошо. Много ли простому человеку надо, - у него голова о другом думает, - о вещах насущных, а не о тонкостях церковных догматов.

Но Ислам думаю более прав чем традиционное христианство, т.к. он монотеистичен. А это ОЧЕНЬ МНОГО!

Лет 6 назад по каналу "Культура" неоднократно показывали передачу "Исаак Ньютон - тайный еретик". Так вот там поведали что учёный Ньютон, который открыл и сформулировал закон всемирного тяготения и ещё многое, был глубоко религиозный человек, но отрицал учение о троице.
Он с детства был протестант, но потом пошёл ещё дальше. С христианством он не порвал, но понимал его по-своему.
Интересная передача.

И вообще считаю что традиционное христианство далеко не всем подходит в качестве исповедуемой религии. Есть люди которым это близко, а есть те кому это сомнительно и неприятно, т.к. по их мнению противоречит здравому смыслу, элементарной логике, являясь издевательством над их естеством. И это не значит что эти люди (не признающие учения церкви) плохие, отвергают истину и свет, погрязли в пороках. Как раз наоборот, может быть они более тонко чувствуют то чего не видят другие в силу своей косности. Может быть они то и есть истиные христиане.

Исус не Бог, он всего-лишь человек, может быть пророк. Его воззрения интересно почитать, подумать, - но критически, без возведения в абсолют. Кстати он сам не оставил после себя писаний, - всё со слов других людей, - четыре канонических евангелия, оттобранных церковью. А сохранились ведь ещё много других, - т.н. апокрифов. А сколько не сохранилось?
И как узнать, что там на самом деле он говорил и чему учил?
Единственный выход для того кто не хочет порвать со здравомыслием, - критическое вдумчивое чтение сквозь призму источника учения Исуса, - ТаНаХа ("Ветхий Завет"). Таким образом удастся понять все позднейшие церковные нагромождения поверх учения Исуса.

Кто не уважает других? Тот в ком нет самоуважения. Православие не воспитывает в человеке самоуважение, - способность постоять за себя, стремление к справедливости. Вместо этого оно призывает любить своих врагов и подставлять другие щёки в ответ на удар. Думаю из-за этого смещаются ценности, - любить врагов и не любить своих. Мазохизм.

Однажды я услышал: "не люблю русских, они своих давят". Я задумался и пришёл к выводу что в этом много правды к сожалению. Я далёк от мысли считать что другие народы лучше или хуже в этом отношении, - не знаю, - пусть они сами подумают о своих реалиях.
Например служба в армии (то что на слуху у всех).
Не православие ли сделало русских такими какие они есть (с их плюсами и минусами).
Далёк от мысли судить всех под одну гребёнку, - у каждого своя голова на плечах.
Мне кажется что православию не нужны думающие порядочные люди с выраженным мужским началом (все эти проповеди о подставлении другой щеки коробят мужской слух), - ему нужен коленопреклонённый сброд с поникшими головами.
Развитое разнообразное сектанство до революции говорит о том что народ не находил чего-то в официальном православии.

Вот такая она "жизнь во Христе"... :((